По заказу Ла-тян.
Hontou ni kawai desu ne, Subaru-kun…^_~

Пустота блеклым пауком затаилась внутри кеккая, поймав в мертвую паутину тишины этот мост. Интересный кеккай, в форме пентаграммы. Точно такие же пентаграммы незримо горят под черными перчатками, которые ты никогда не снимаешь – ведь не снимаешь? Не потому ли в твоих ладонях рождается не куб и не шар, а защитная звезда? Не знаешь? Никогда не задумывался? Ещё бы…
Белые шикигами кровавыми мазками разбиваются о машинально поставленный щит. Ты уже атакуешь? Извини, не заметил. Да-да, конечно, я поддержу. Не разочарую.
Эта мертвая пустота дышала за плечом с самого утра, и ястреб-шикигами тоскливо нарезал круги в вышине, пугаясь моего настроения. Это ничего, приятель. Это ненадолго…
…Сильный удар разнес в осколки часть парапета. Я увернулся или твоя рука дрогнула? Нет, вряд ли. Твои руки не дрожат, и в глазах – та же пустота, что с самого утра пылью скрипит на зубах.
Твоё желание могу выполнить только я – так сказал наш Камуи, а он всегда прав. Извини, дракон Неба. «Сакурадзукамори – самоубийца» - звучит весьма глупо, не так ли? Наверное моя улыбка не совсем уместна сейчас, потому что пустота в твоих глазах дрожит, приоткрывая…что? Удивление? Отчаяние?..Не понять.
Глупо. это глупо и непрофессионально, но мне хочется сделать тебе этот подарок – положить к твоим ногам тело тёмного оммёджи. Оммёджи-самоубийцы – потому что по-другому никак. Потому что иначе у тебя не получится меня убить. Не сможешь. Ты бьешься о мою улыбку, как белые шикигами о пентаграмму. Бессильно. Бесполезно. С тоскливой пустотой в глазах.
…Ястреб под куполом кеккая закричал протяжно и печально. Да, ты прав, приятель. Хватит. Хватит с нас этой пустоты!
Правда, Дракон Неба? Между нами ничего нет, кроме пустоты и мёртвой девушки, чьим желанием было защитить своего брата. Как ни крути, она вечно будет между нами. Даже если этой вечности и осталось всего на два движения…
Ты заметил замах, но не пошевелился.
Ты увидел улыбку, но не понял.
Ты ведь не знал о последнем заклинании своей сестры, оммёджи? Конечно, не знал. Поэтому не сразу понял, что кровь, плеснувшая на лицо – моя кровь. Что ладонь, облитая алым – твоя ладонь. А когда понял – взгляд твой потерял пустоту, став до смешного испуганным.
Ничего, оммёджи. Это не страшно и даже не больно. Просто земля становится ближе, а небо выше. Просто шикигами тает в блеклой синеве, прощаясь неслышным криком. И я знаю, что сейчас ты даже не чувствуешь, как в последний раз горят твои запястья, с которых миражом осыпаются пентаграммы. Да, оммёджи, я жадный. Я заберу их с собой, и ты перестанешь принадлежать мне. А впрочем, может я неизмеримо щедр, освобождая тебя от своей тени?
Слёзы? Ты расстроен?
Ты такой милый. Субару-кун…
Я… тебя…

15.05.08