Название: Обещание

Автор: Альвар
Фандом: Bleach
Дисклеймер: нам чужого не надо
Пейринг: Гин/Изуру
Рейтинг: может даже не G
Предупреждение: ООС персонажей и вообще бред на тему одной фанартной картинки ;Ъ

Для Изуру.

Настроение у Ичимару было легкомысленное и созерцательное. Изуру любил это его настроение – самое, пожалуй, безопасное из каталога настроений капитана третьего отряда. За день он довел до истерики всего парочку шинигами, по неопытности попавшихся ему по дороге с совещания у Генрюсая, собственного пятого офицера и капитана Кучики. Хотя капитана Кучики можно было не считать, потому что о его истерике знали только Ичимару и ни в чем не повинные бумаги в офисе шестого отряда.
А сейчас капитан третьего валялся на футоне на полу своей комнаты, таскал сушеные фрукты из вазочки рядом с собой, и слушал, как Изуру зачитывает сводку о последней операции на грунте. Когда лейтенант закончил отчет, Ичимару перевернулся на спину, глядя на него снизу вверх, и протянул – почти мяукнул:
- Нэ-ээ, Изу~ру… Это всё отлично, но незачем было тащиться ко мне на ночь глядя, чтобы это прочитать.
- Но вы же сказали, что срочно…
- Обедал?
- К-кто? Я?
- Ты.
- Не успел… Гомен, тайчо…
- Садись. Давай сюда, я сам посмотрю.
Кира протянул ему стопку листков, и несмело опустился на пол, стараясь не задеть полу одежды капитана. Субординация, однако! Ичимару рассеянно сунул ему в рот ломтик сушеной хурмы (Изуру от неожиданности чуть не подавился приторно-сладким лакомством), и углубился в чтение. Чтобы не пялиться на капитана, Изуру уставился на окно. За окном уже царила ночь. Резкий ветер, поднявшийся с вечера, бился в стены, заставляя зябко передергивать плечами. Изуру украдкой вздохнул. Топать по такому холоду домой, в пустую холодную комнату…Бррр! Он всё-таки поёжился. И Ичимару заметил.
- Замерз? – бумаги небрежно легли на край стола, а рука капитана нырнула в вырез лейтенантского косоде. – У, холодный какой…
- Т-тайчо!!!
- Не так громко, Изу~ру.
- Сумимасен…
Ичимару насмешливо выгнул бровь, глядя на смущенно-возмущенного лейтенанта, и неожиданно сказал:
- А знаешь что? Оставайся-ка у меня на ночь, мммм?
- За…зачем?
- Затем. Бумаги разбирать. У тебя ошибка в сводке.
- Ошибка?! Не может быть! – куда только девалось смущение! Изуру схватил со стола бумаги, и принялся их листать. – Где?
- Тут. И тут, - капитан ткнул пальцем в ровные строчки знаков.
- И что тут неправильно?
- А вот эти цифры ты учёл?
- Э… А надо?
- Хех.
- У вас есть тушь и кисть, тайчо?
- Там.
Изуру решительно уселся за стол, и принялся править отчет. Совсем забыв, между прочим, что уже почти ночь, а он находится не в рабочем кабинете, а в комнате капитана ;Ъ
Спустя почти час Ичимару слегка пнул увлекшегося работой лейтенанта:
- Изуру…
- А?! Что такое, тайчо? Я уже почти…
- Брось кисточку.
- Я почти…
- Изу~ру.
- Хай, тайчо!
Изуру чуть ли не уронил кисточку прямо на пол, и преданно уставился на капитана. Ичимару потянулся, перевернулся на спину, и лениво протянул:
- Не поставишь чай, Изуру? Холодно, ннэээ?
- Да, тайчо.
Пока лейтенант возился с чайником, Ичимару, кажется, даже не пошевелился. Так и валялся на футоне, глядя в окно. И только рассеянно кивнул, когда Кира сунул ему в ладони чашку с горячим чаем. Изуру налил чай и себе, и тайком утащил из вазочки кусочек чего-то сладкого (то есть это он думал, что тайком ;Ъ). Жутко сладкое что-то с ужасно горьким чаем было очень даже ничего.
Ветер всё так же бился в окна, шурша то ли дождем, то ли мелким снегом. Изуру пил чай, и размышлял – всерьез капитан предложил остаться на ночь, или прикол, как обычно? А Ичимару рассеянно покачивал чашку, гоняя горячий чай по её стенкам… и добаловался. Неловкое движение – и чай выплеснулся прямо ему на руку. По шипению капитана Изуру понял, что остыть чай не успел, ошпарив тонкую кожу блондина.
- Ксо, - внятно высказался Ичимару, ставя чашку на пол, и тряся обожженной рукой. – Вот же я неловкий…
- Надо холодной водой… Я сейчас! – подхватился было Изуру, но капитан поймал его за косоде, и дернул на себя:
- А зализать?
Щеки лейтенанта залил румянец смущения, и Ичимару, конечно же, это заметил. Изуру сердито посмотрел на довольно хихикающего капитана, и с вызовом ответил:
- А запросто!
- Я пошутил.
- А я нет.
Изуру наклонился, и лизнул запястье Гина. На губах остался привкус горечи зеленого чая. Капитан потянул ворот его косоде, и Изуру, не удержав равновесия, рухнул на пол рядом с ним. И это определенно означало «Поиграем, Изуру? ;Ъ». Это же подтвердили ловкие руки Ичимару, стягивающие косоде с плеч лейтенанта. Косоде самого Гина были и вовсе не заправлены в хакама, поэтому губы Изуру сразу же скользнули по прохладной коже его живота.
Тихое хихиканье («Щекотно, И-зу-ру…») – и ладони капитана огладили изуровские бедра, заставляя Киру выгнуться от мучительного удовольствия. Изуру судорожно вздохнул, и вновь наклонился над капитаном, касаясь его кожи… И снова прикосновение не знающих стеснения рук Гина заставило лейтенанта отпрянуть, закусывая губы, чтобы не застонать. Да уж, тонкие пальцы капитана знают, как доставить удовольствие, и его вечная улыбка так и светится довольством.
Обычно Кира согласен быть игрушкой в этих сильных и нежных руках, послушно таять от удовольствия, стискивая зубы, чтобы не кричать – капитан опять не поставил кеккай… забыл? Или ему так забавнее?... Обычно. Но не сегодня. Сегодня у него есть козырь, и Изуру, отодвинувшись от капитана, тихо шепчет:
- Помните ваше обещание, тайчо?
- М-мм? – удивленный взгляд и вопросительно вскинутые брови.
- Насчет…хмм… этоооо… ано-ооо…, - Изуру чувствует, что краснеет, не в силах этого произнести. – Ну помните, тогда… на грунте? Пустые эти, и шестой отряд ещё… помните?
- Ах, это! – и тихий смех, который мало кто слышал в Сейретее, проносится по комнате дыханием ветра. – А чего ты так смущаешься, Изуру?
- Я не смущаюсь…
- Ты такой забавный, Изуру…
Кира что-то невнятно бурчит себе под нос, вспоминая тот день…

…Неспешное патрулирование, шаг за шагом, следом за неторопливо бредущим капитаном… А потом – высверк адской бабочки перед лицом, и обрывочные фразы призыва о помощи. «Шестой отряд на грунте, - резко бросает Ичимару. – Мы с тобой ближе всех». «Да, тайчо!»
Стремительный бег – трудно угнаться за шунпо капитана! Легкие рвутся шумным дыханием, но все-таки Изуру отстает. И, когда он вываливается из шунпо на поле боя, Ичимару уже крутится среди Пустых, расправляясь с ними короткими быстрыми всплесками занпакто. Кира успел только подумать – где же патруль шестого отряда?! Неужели они все… неужели эти неподвижные черные силуэты на земле… Хотя нет, не все неподвижные! Один, второй – они пытаются встать, подняться…. Но Ичимару вмиг оказывается рядом, и вышвыривает обоих подальше от схватки. «Правильно… Толку от них… Новобранцы? А где же старший?» Но думать некогда, потому что – Пустые. Много, очень много Пустых, и бояться некогда, дрожать некогда, даже думать и то некогда… Это потом уже Кира узнает, что группа новобранцев шестого отряда напоролась на огромных Пустых, и старшие офицеры, сопровождавшие группу, погибли в первые же секунды, едва успев позвать на помощь. Потом. А тогда было некогда. Пустые словно сыпались с неба – а может и вправду сыпались? И Изуру успевал только отмахиваться занпакто. «Омоте о агеро, Вабиске!» Плечом к плечу… нет, не с капитаном – тот подвижен, словно ртуть – плечом к плечу с Вабиске…
А потом – удар в бок, горячая боль плещет куда-то в легкие, и ноги предательски подкашиваются. Земля больно бьет в колени, и когти Пустого летят прямо в лицо. И Кира отчетливо понимает, что не сможет избежать удара.
Но за миг до ожидаемой боли между ним и смертью возникает силуэт в белом хаори, и смерть падает на песок, чтобы тут же истаять в воздухе. Совсем близко мелькают алые глаза капитана, и его голос почему-то плывет сизым туманом:
- Изуру?
- Т… тай…чо…
- Открой глаза, Изуру!
- Д-да…
- Чтоб тебя, лейтенант… Вставай!
Изуру честно пытается встать. Капитан помогает ему одной рукой – вторая, окровавленная, висит плетью. Но тело тяжелое, не удержать…И Изуру снова падает, шепча куда-то в сухой песок:
- Идите… тайчо…я тут … подожду…
- Дурак… Пустые скоро опять попрут. Вставай, говорю! Двигаем отсюда.
- А… отряд?
- Нет больше отряда. А если мы не поторопимся – третий отряд тоже понесет потери, и весьма обидные!
Изуру снова пытается подняться. С трудом, но ему удается это сделать. Шаг, второй… Почему ноги такие тяжелые? Или сила притяжения тут особо велика. Аномалия. Земля плывет, и если бы не подставленное плечо капитана, ноги бы не удержали.
- Я не могу… тайчо…
- Закрой рот и иди.
- А то… что?.. Убьете?... а мне… всё…равно…
- Глупый. Иди. А потом…
- Не будет… потом… простите, тайчо…
- Будет. Всё, что хочешь, будет.
- Всё? А если я хочу… своего капитана в розовой ленточке?! – злость словно прибавляет сил, и идти становится легче. Рядом скрипит сухой смешок:
- В розовой? Ни за что.
- Вот видите…
- Тогда уж белая… или черная… розовая – это пошло.
- А если не розовая?
- Хорошо.
Это похоже на бред. А может это и есть бред? Но Кире кажется, что именно это обещание заставляет его идти, двигаться… Пока не приходит время облегченно свалиться на руки шинигами из четвертого отряда…

…Шелест футона заставляет Киру вздрогнуть, теряя нить воспоминаний. Лейтенант опускает глаза, и натыкается на слегка насмешливый взгляд Ичимару.
- Обещание? – тянет Гин, глядя на смущенного лейтенанта снизу вверх. – Ленточка, мм?
Изуру кивает, и шарит рукой в складках полуспущенного с плеч косоде. На пол рядом с рукой Гина ложится белая шелковая лента. Ичимару склоняет голову, пропуская между пальцами тонкий шелк:
- Забавно… Не думал, что у тебя хватит смелости потребовать исполнения этого обещания.
- Сумимасен, тайчо! – но в голосе раскаяния ни капли. Только намек на покорность – мол, как скажете, тайчо, как скажете…Ичимару безмятежно улыбается, и ленивым движением протягивает ему руки.
Белый шелк на белой коже – и кожа кажется темнее, чем есть на самом деле. Завести руки за голову, обмотать ленту вокруг ножки кровати… и откинуть в стороны полы косоде, проводя рукой по худому телу, распластанному на футоне.
Изуру склоняется ниже, грея дыханием прохладную кожу тонкой шеи, и от дрожи, пробегающей по телу капитана, ему самому хочется застонать от удовольствия. Провести губами вдоль ложбинки, вниз по шее, чуть прикусить кожу на плече, спуститься ниже, обводя языком соски… и прикрыть ладонью тонкие губы, глуша тихий стон-вздох, от которого Киру просто сводит с ума. Запястья, обмотанные белой лентой, вздрагивают, но Изуру не собирается останавливаться. Теперь нет дразнящих прикосновений капитанских ладоней – сбивающих с толку, опрокидывающих в омут удовольствия, заставляющих терять голову, - теперь Изуру, наконец, может взять инициативу в свои руки. «В свои руки… в буквальном смысле..» Только Гин видел, как Изуру улыбается – редко и по-настоящему. Гин очень любит эту его улыбку – теплую и доверчивую, как котенок в ладонях.
Теплые пальцы Киры перебирают волосы капитана – мягкие и пушистые, они сейчас не напоминают Кире лисью шерсть – скорее, перья птицы. Худой и нескладной птицы, пойманной в силки из белого шелка. И можно чуть сильнее сжать пальцы, не позволяя отодвинуться от горячего языка, выводящего дорожки около ушной раковины. «Не очень любите по-гайдзински, тайчо?» И язык требовательно врывается в полураскрытые губы, пока влажные пальцы поглаживают шею, соски, и спускаются ниже, легко касаясь подрагивающего живота. Потом пальцы уступают место жадным губам, исследующим эту тонкую, шелковистую кожу на вкус, а ладони спускаются к вмиг напрягшимся бедрам. «Обещания надо выполнять, тайчо, нэ?» Ещё одна шелковая полоска опутывает тонкие лодыжки, прячась под черной тканью хакама, и Гин улыбается, прикусывая ложащуюся на его губы ладонь. Изуру тоже улыбается – отражением в прозрачном ручье, чувствуя, как голова слегка кружится, словно после нескольких чашек хорошего саке. И Кира отлично понимает - пьянит не призрак власти, а доверие. Доверие… такая редкость в любом мире и в любом времени. « Вы увидите, тайчо… Я хороший ученик» Пояс послушно распускается под пальцами, давая большую свободу действий. Сложно запомнить танец капитанских ладоней по коже, когда судороги наслаждения сотрясают тело, но Изуру – хороший ученик. Сперва робко, потом все более уверенно его руки скользят по худому телу, перемежаясь с прикосновениями губ и языка, нащупывая неясный ритм движений, заставляющий его пойманную птицу выгибаться от удовольствия. И когда Гин глухо мычит, вцепляясь зубами в ладонь лейтенанта, вновь касающуюся его губ, Кира счастливо улыбается. Теперь он понимает, почему капитан предпочитает быть ведущим…Это, оказывается, так похоже – дарить наслаждение, и – получать. Таять в его руках – и чувствовать, как трепещет его тело в твоих ладонях. Изводиться ожиданием дразнящих прикосновений – и дразнить самому, мучая кружащими голову ласками. Брать – и отдавать. «Вы знали, тайчо? Вы – знали»…

А потом ночь шелестела за окном порывами холодного ветра, и сквозняк неслышно бродил по комнате, пытаясь забраться под футон.
- Тайчо?
- М-мм?
- Аригато.
- Спи давай.
- Хотел бы я быть вашим котом…
- Чтобы царапать стены и воровать молоко?
- Бака вы, тайчо… Чтобы забираться к вам под одеяло.
- Ты и так…
- Вы же сами!..
- Шучу, шучу. Спи давай. Тебе, между прочим, завтра ещё отчет дописывать.
- Бу.
- И-зу-ру-уу…
- Да, тайчо. Уже сплю.

Утром Изуру проснулся от холода. Сел, заспанно протер глаза, и обнаружил две вещи. Первое: капитан почему-то спал на полу, завернувшись в оба футона – свой и изуровский. И второе – обе белые ленточки красовались в волосах Изуру, заплетенных в две короткие косички.

17-22.12.07