Смешливый прищур глаз над кошачьей улыбкой. Призрак из прошлого. Я не сразу узнал тебя в роли уличного гадателя.
«У тебя глаза преступника…»
Хо, мне ли не знать? Временами всё-таки приходится заглядывать в зеркало. Или – чаще – ловить отражение в окнах и ветровом стекле. А почему ты это знаешь? Или всё это – красивые слова, которые должны ранить меня в самое сердце? Тебе этого хочется? Нет, правда хочется? Хорошо, я подыграю. Я в шоке. Тебе нравится, мертвый ёкай?

«Ни-хао, убийца Чо Гоно…»
А вот это наглость – посылать куклу. Или ты боишься? Говорят, при перерождении погибшие насильственной смертью сохраняют страх перед своим убийцей. Впрочем… ты не перерожден.

…Когда мерзкие многоногие тварюшки опутывают Санзо-икко, тебе забавно. Мне – не очень. Тонкие пальцы, сжимающие подбородок, почему-то чуть-чуть дрожат. А голос тверд и насмешлив. Ты наслаждаешься, вбивая слова, как гвозди в ладони – мне? Или им – двоим, замершим в напряженном молчании? Простая и понятная злость бьет в виски – ах, как хочется стереть с твоего лица эту улыбку! – и от бешеного рывка сороконожки осыпаются мертвой пылью. Впрочем, ты ждал этого, да. И когда удар сбивает меня с ног, твоя ладонь ложится на мои волосы почти ласково.
И прошлое властно берет за горло, гася мутный от ненависти взгляд.

«Твои глаза восхитительны… это уже не человеческие глаза…»
…Ей тоже нравились мои глаза, уродское ты чудовище! Гребаный ёкай, ради забавы растоптавший жизни двух человек! Точнее, двух – и тысячи. Я грешник? Нет, точно – я грешник?! Возможно. Но тот, кто убивает, должен быть готов к тому, чтобы быть убитым. Кто сказал? Неважно… Тысяча ёкаев кровью подписались под этими словами.
Но когда наша смешанная кровь заливает грязный пол, я ловлю тень твоей улыбки. Тебе всё ещё забавно, мертвый екай?

…Прошлое осыпается, как тела мертвых сороконожек, оставляя в настоящем улыбающегося призрака. Мертвого ёкая, которого убил грешник Чо Гоно.
«Я из тех, кого ничто не привлекает… я впервые нашел кого-то, кто меня заинтересовал»
Образ скучающего аристократа идет тебе больше, чем маска уличного гадателя. Если бы не слишком равнодушный голос, можно было бы поверить. Что главе клана было просто скучно. Что от скуки он притащил в замок именно эту девчонку. Что забавлялся, наблюдая, как сумасшедший парень выносит его подданных с завидным мастерством серийного убийцы. Что от скуки глава клана искупал полумертвого убийцу в своей крови... А ведь и правда любопытно! Легенда, говорите? Ну-ну… И я делаю вид, что поверил – потому что если не так…
«Пора потерять всё…»
Колыхание воздуха за спиной… Пальцы, сжимающие запястье, неожиданно нежные, а прикосновение губ к ладони обжигает раскаленным железом… Банальное сравнение, да. Но не до поиска красивых сравнений сейчас, когда прохладная ладонь сжимает мое запястье, а губы жарко щекочут кожу… Это длится только миг – и слава ками! Иначе я сойду с ума, потому что не должен мертвый ёкай…нет – убитый мною ёкай ТАК прикасаться к моим рукам… Иначе…
Я успеваю увидеть удивление в твоих глазах, когда файербол поражает совсем не ту цель, что ты ожидал. Извини, мёртвый ёкай. Когда-то ты сказал, что очень легко проникнуть в чье-то сердце... К несчастью, у меня очень маленькое сердце. Там нет места для призрака из прошлого.
И когда моя рука прошивает мертвое – теперь дважды мертвое – тело, ты удивляешься совершенно по-детски. Как ребенок, узнавший, что его не берут на праздник – понимая, но не веря.
«Го…но?!...»
Сожаление, тоска, и шелест осыпающегося песка…
- Ты ошибаешься. Я – Чо Хаккай.
Теперь мои слова бьют наотмашь, хороня поднимающееся ощущение потери. Потому что его не должно быть, этого неправильного ощущения. Ты – мертвый ёкай, призрак прошлого. Так?
«Я ненавижу тебя всем сердцем, Чо Хаккай»
Спасибо…
«Неисправимый лицемер…»
Да.

А потом мы продолжаем путь, и я лишь время от времени поглядываю на ладонь, где невидимым ожогом постепенно стирается прикосновение твоих губ.
И ещё – в моем кармане лежит косточка маджонга. На память? Глупости! На счастье.

12.07.08