Капитан пятого отряда размеренно шагал по коридору. Очень странному такому коридору, очень серому и неимоверно длинному. Конца этому воплощению серости не было видно. Ради любопытства Айзен оглянулся: начала тоже не видать… Оставалось только неторопливо шагать вперёд. Он поймал себя на мысли, что не знает куда идёт, где, откуда и собственно зачем. Впрочем, его это нисколько не смутило, он лишь слегка прибавил шаг.
Айзен услышал какой-то крик вдалеке. Какая-то короткая фраза, неразборчиво… Пройдя два десятка шагов он вновь услышал этот крик, на этот раз достаточно громко:
- Айзен-тайчо!
Голос явно принадлежал его лейтенанту. Капитан решил сменить шаг на шинпо, и коридор закончился довольно внезапно. Перед глазами возникла дверь, которая была ещё более серая, чем коридор. Это был самый серый и самый противный цвет, который он видел.
-Айзен-тайчо!
Крик заставил его распахнуть дверь… Перед Ханатаро стоял Гин, обняв плачущую Хинамори за плечи. К ним быстрыми шагами приближался Зараки-тайчо с обнажённым занпакто.
-Ичимару Гин!
Гин Гин Гин Гин Гин. Странное эхо вторило голосу Кенпачи.
-Это ты убил Айзена!?
убил Айзена убил Айзена убил Айзена убил Айзена убил Айзена…
Гобантай тайчо теперь совершенно потерялся в пространстве и не понимал что происходит. Кто его убил, где, когда, да и зачем собственно… Причём тут Ичимару? Он, конечно, тот ещё прохвост но, скорее всего у Зараки просто руки чешутся…
-Айзен-тайчо!
Хинамори вырвалась из рук Гина и, рыдая, побежала прочь. Соуске хотел крикнуть ей вслед, но не смог выдавить из себя ни звука. Скрежет стали резанул по ушам: Ичимару и Зараки скрестили клинки. И тут Айзен поймал на себе его взгляд. Ямада Ханатаро стоял и смотрел прямо в глаза капитану пятого отряда. Присмотревшись, Соуске разглядел у этого шинигами четвёртого отряда два больших чёрных крыла за спиной. Обычно чёрные глаза Ямады сейчас блестели тёмным золотом. Мир вокруг начал блёкнуть и исчезать. Айзен погружался в полную темноту. Казалось, время остановилось. С разных сторон ему послышался шёпот. Сначала он был тихий неразличимый, но постепенно нарастал.
Айзен-тайчо… тайчо… Соуске-кун… Ай-тян… гобантай тайчо… Айзен-сан…
Шёпот переходил в неразборчивый гул множества голосов. Айзен почувствовал странный шелест в стороне, обернулся. Стальной серый клинок мягко, почти беззвучно погрузился в грудь…

!!!!! Какого!?... Сердце бешено стучало. Постепенно ощущения возвращались в норму. Айзен сидел на краю кровати в холодном поту, сжимая рукой что-то на груди. Разжал кулак. На ладони лежал висевший на шее кулончик, который ему подарила Момо. Серебряный такой, состоявший из крестиков, сердечек и прочих фенечек, названий которым он не знал. Соуске услышал шорох, глянул на кровать. Хинамори, пробормотав что-то сквозь сон, попыталась найти руками своего тайчо, и не обнаружив оного обняла его подушку. Айзен бережно поправил на ней полусползшее одеяло и пошёл одеваться. После такого кудоранайного кошмара нужно было прогуляться…

(Сутки спустя)
Капитан пятого отряда недовольно тащил батут к означенному условием месту. На голове у него были надеты розовые кроличьи ушки. Более глупо в карты он ещё не проигрывал.
-Угораздило же меня сесть за один стол с этими хитрыми картёжниками! Шиматта!
Батут стоял на месте. Айзен оглядывался по сторонам, надеясь, что поблизости никого не было.
-Хорошо хоть Мацумото-сан не настаивала, а то бы прыгал я тут в полдень, голый, да ещё и с розовым дурацким кавайным хвостиком!
Что ж… Условие есть условие. Соуске неуверенно шагнул на батут и начал потихоньку распрыгиваться, недовольно проговаривая фразу: “Я адская бабочка”. Откуда-то издалека послышался знакомый довольный голос:
-Громче Айзен-тайчо!
-Я адская бабочка!!! – раз за разом выкрикивал Айзен, про себя тихо матеря Гина.
Подозрительно знакомый шелест в стороне. На очередном прыжке Айзен-тайчо развернулся в воздухе и почувствовал как стальной серый клинок мягко, почти беззвучно погрузился в грудь. Темнеющим взглядом Соуске разглядывал оружие. “Какой идиотский меч… и оплётка дурацкая…”. Боль пульсировала, кровь заливала пробитое лёгкое, глаза уже ничего не видели. Правая рука нащупала на груди разрубленный и зажатый клинком кулон. Он попытался достать его, дёрнул… Рука медленно, безвольно опускалась вниз, рассыпая серебряные крестики и сердечки. По щеке скатилась одинокая слеза…