- А демоны – они плохие или хорошие?
- Плохими или хорошими могут быть люди. А демоны… это просто демоны.
Здесь было тихо. Конечно, настолько тихо, насколько это возможно в ночном парке.
Пусть даже и заброшенном. Монотонно звенели цикады, шептались с ветром деревья,
да изредка покрикивала ночная птица.
- Сегодня красивая луна.
- Да. Полнолуние, - отозвалась она со скамейки, почти невидимая в ночи.
- Можно, я посижу тут с тобой?
- Конечно.
Он подошёл и опустился на траву у её ног. Прижался щекой к прохладной ладони:
- Я люблю тебя, лисёнок. Ты лучшее, что было в моей глупой жизни.
Ни «да», ни «нет». В темноте снова крикнула птица. Потом:
- Ты собрался уйти, - не вопрос, а утверждение.
- Как ты…
- …Догадалась? – грустная улыбка. – Глупый… Значит, уходишь… Что ж, прощай.
Было… неплохо.
- Подожди, – он на миг прикоснулся губами к её пальцам. – Я расскажу тебе, кто
я на самом деле.
- Не надо. Просто уходи.
- Я не человек.
Она молчала, и он продолжил:
- Мы… такие, как я… забираем у людей жизни.
- Кровь? – усмешка. – Ты вампир?
- Раньше, когда жизнь не ценилась столь высоко, мы забирали кровь. Но достаточно
лишь самой жизни. Мы не оставляем следов. Человек просто угасает – за день,
за час, за месяц.
- И сколько жизней ты…
- Много. Десятки, сотни… Я уже позабыл. Знаешь, мне очень много лет. Но таким,
как я, нельзя подолгу оставаться на одном месте. По пятам всегда идут Они.
- Они?
- Гончие псы. Ищейки. Охотники. Тоже не люди. У каждого из Гончих есть семь
демонов. Вначале демоны семикрылые, но с убийством одного из нас демон теряет
одно крыло. А когда упадут последние перья, демон исчезает. И ещё – жизнь одного
из нас охотник может разменять на свою, - она не увидела, а скорее почувствовала,
что его задумчивую улыбку. – Семь демонов… по семь крыльев… Один Охотник может
уничтожить полсотни таких, как я.
Снова воцарилось молчание. Потом она тихо проговорила:
- Красивая… и грустная сказка.
- Это не сказка. Я слишком задержался … потому что встретил тебя. Гончие псы
вот-вот будут здесь. Я должен уйти. Но… Не могу…
- Ты хочешь забрать мою жизнь.
- Это не то! – горячо возразил он. – Если взять жизнь человека сразу и …до конца,
его душа останется со мной. Во мне. Навечно.
- Навечно – это, наверное, так скучно…
В ветвях защёлкал соловей. Сначала робко, пробуя то одну ноту, то другую, словно
распеваясь. Трель, ещё одна – и соловей залился так самозабвенно, словно эта
ночь была первой и единственной в короткой птичьей жизни.
Нечеловек положил голову ей на колени, и опять заговорил, чувствуя, как тонкие
пальцы, лаская, перебирают его волнистые волосы.
- Я помню всё так отчётливо, словно это было вчера. Ранняя осень, прозрачный
воздух и тонкие силуэты деревьев. Ты шла по парку в своей джинсовой курточке
и тёмных брюках. А на шее был повязан ослепительно-рыжий платок. И букет разноцветных
листьев в руках. Я сразу подумал: «Лисёнок». Зверёк в ворохе осенних листьев.
И мне до тоски захотелось, чтобы ты подошла и подарила хоть один листочек…
- Ты был такой грустный, - улыбнулась она. - Напомнил мне потерявшегося пса.
Такого, знаешь, ещё чистого, ухоженного, но уже бездомного…
- …Ты подошла и протянула весь свой букет.
- А ты так серьёзно принял его, и поцеловал мне руку.
- Лучшие дни моей жизни. Моей долгой проклятой жизни.
Он поднялся, приобнял её за плечи, осторожно коснулся мокрой от слёз щеки:
- Идём со мной…
- Постой, - она шагнула назад, разрывая объятие. – Я… я тоже не человек.
- Что? – глупо переспросил он.
Она дважды сплела-расплела пальцы. Сначала с недоумением, потом с тревогой он
следил за тем, как зрачки в полыхнувших зеленью глазах превратились в вертикальные
щёлочки, а под опущеной рукой заклубился туман.
- Ты… Ты.., - выдохнул он, всё окончательно поняв, когда туман стал обретать
форму – гибкое тело, переливающиеся под кожей мускулы, пара бурых крыльев и
янтарные глаза над острым клювом… Она положила ладонь на загривок крупному грифону,
и кивнула:
- Я из тех, кого вы называете Гончими. Хотя семь демонов – лишь красивая сказка.
Демон у меня один. И на его счету около дюжины таких, как ты.
- Дюжины…
- Хотя нет. Не таких. Те были безжалостные чудовища, без чувств, без души. А
ты… Наверное, я плохой охотник. Но я снова прошу тебя просто уйти.
Нечеловек улыбнулся и, запрокинув голову, посмотрел в звездное небо.
- Сегодня красивая луна, - снова сказал он и потянулся.
Тело его неуловимо изменилось. Весь облик словно поплыл, подёрнувшись туманом.
Тьма выплеснулась из зрачков, затопив огромные, в пол-лица, глаза. Губы дрогнули,
обнажая растущие клыки. Он поднёс к лицу руку с изогнутыми когтями, отбросил
со лба волосы, ставшие очень длинными, и тихо сказал:
- Я не могу просто уйти. Не спрашивай, почему. Так что придётся порвать твоего
демона на коврики. Кстати, если я его убью, что будет с тобой?
- Не знаю, - равнодушное пожатие плечами. – Наверное, умру или исчезну... Или
просто найду нового демона. Но послушай…
- Не надо плакать, лисёнок, - нежно сказал он. – Не надо. Это было… Не думал,
что сумею полюбить! Это… злая шутка…
Не договорив, нечеловек стремительно прыгнул вперёд. Вспышка когтей мелькнула
у самого её лица. Она инстинктивно отскочила назад, и, изогнувшись гибкой кошкой,
припала к земле… кувыркнулась вбок, уходя от нового нападения… на обратном движении
сама ударила – он неуловимым поворотом избежал удара… Две тени беззвучно метались
в лунном свете, плетя смертельно красивый танец боя, танец отчаяния и безнадёжности.
Демон-грифон застыл пёстро-бурым изваянием, и, когда тени в очередной раз отпрыгнули
друг от друга, зверь прижал уши, и протяжно крикнул.
Нечеловек сразу понял, чья боль звенела в этом крике, и выпрямился.
- Пора заканчивать, лисёнок, - он раскинул руки, собирая силы для решающего
удара… и надеясь, что она остановит… не позволит ему завершить… Она поняла.
Прикрыла глаза и замерла. Грифон ринулся в атаку.
В последний момент он опустил руки, подставляя демону незащищённое горло. И
успел улыбнуться, прежде чем его тело поплыло серебристым туманом, теперь уже
навсегда растворяясь в ночи…
Грифон подошёл к девушке, и ткнулся ей под руку. Она рассеянно потрепала его
по спине, и, обняв демона за шею, прошептала сквозь слёзы:
- Знаешь, Карий… Наверное, он это заслужил. Но почему-то мне ничуть не легче…
Грифон поднял голову к луне, и тихо тоскливо завыл.
8.01.05