Рукия сидела на ветке дерева и бездумно смотрела вниз. Налетел ветерок, всколыхнув нежно-розовые лепестки цветов, и принеся прохладу. Девушка поёжилась. Вот бы очутиться сейчас рядом с ним, свернуться у него на коленях калачиком, словно кошка, и сидеть так ни о чем не думая, тихо намурлыкивая себе мотивчик, подхваченный в мире живых.
«Как? Как я могла не замечать этого? Для меня это всегда была всего лишь дружба, ничего более я за этим не видела.
Сначала был Кайен, и, да я любила его. Какая злая ирония судьбы: любить и убить. Как похожи эти два слова, всего лишь две буквы. Да, всё правильно. Я его любила, я его и убила. У Кайена была жена, и они очень сильно любили друг друга. Я уважала её, даже восхищалась. Она была для меня идеалом. Но… она была. А потом… потом я была не здесь. А где собственно может быть человек, когда умирает тот, кого он любит? А когда он умирает непосредственно из-за тебя? И я не замечала ничего.
Потом я попала в мир живых. И там была эта рыжеволосая копия Кайена. Какое-то время я не видела ничего кроме него. Но…он не Кайен. Он всего лишь мальчишка, который тащит на своих плечах слишком много. Когда-нибудь этот груз попросту задавит его, но не сейчас. У него хватит сил тащить это одному ещё очень долго.
После возвращения из мира живых мы сидели, пили чай и болтали о всяких пустяках: о том, какое странное место мир живых, о риока, о зависимых, об Айзене. В тот момент это всё действительно казалось такой ерундой. А потом мы пошли смотреть на луну. Мы вышли из дома в сад и остановились под этим самым деревом. Было прохладно, и поэтому я прижалась к нему. Ведь он всегда такой теплый. А он наклонился, как будто хотел что-то прошептать на ухо и начал целовать, нежно-нежно, и это было так неожиданно. Он всё время грубоватый, поэтому заподозрить в нём такую нежность просто невозможно. Я почти сразу отстранилась от него и с красными от стыда щеками уставилась в землю. Хотелось дать пощечину, но руки почему-то не слушались. А он присел на корточки и посмотрел мне в глаза, слегка улыбнувшись чему-то неведомому никому кроме него одного. Подхватил на руки и понёс обратно к дому. Аккуратно опустил на крыльцо. Теперь наши лица оказались примерно на одном уровне. А я… я больше не сопротивлялась.
Его руки в моих иссиня-чёрных волосах и мои пальцы распутывающие его огненно-красную гриву. Как же ему идут распущенные волосы. Хорошо, что он всё время завязывает их в хвост, иначе бы вокруг него обязательно вились толпы всяких...»
Рукия передёрнула плечами.
«Кто бы мог подумать, что счастливой быть так просто» - подумала она, потягиваясь на солнышке, - «Лишь бы Бьякуя не пронюхал».
А серебристый лунный свет освещал маленький пустынный дворик с цветущим деревом и ни как не мог узнать, что же творится за дверцами дома. И, конечно же, не мог увидеть большое покрывало, из-под которого выглядывали только спутавшиеся красные и чёрные пряди.